На днях исполнилось 90 лет Центральному институту травматологии и ортопедии (ЦИТО). Сегодня это не только известное на всю страну место, где в буквальном смысле слова ставят на ноги людей, получивших самые тяжелые травмы, но и крупнейший научно-исследовательский и методический центр.

О том, как избежать травм на отдыхе, как подготовить организм к физическим нагрузкам и как правильно вырастить из ребенка чемпиона, в интервью ж-лу «Итоги» рассказал заведующий отделением спортивной, балетной и цирковой травмы ЦИТО, главный хирург олимпийской сборной России, доктор медицинских наук, профессор Анатолий Орлецкий.

— Анатолий Корнееви, в коридорах вашего отделения — сплошь спортивные звезды. И что, все оперируются?

— Обращаются многие, но не все, конечно, идут под скальпель. Только за последнее время у нас лечились многие олимпийские чемпионы и призеры — среди них борцы Хасан Бароев и Назир Манкиев, легкоатлетки Елена Слесаренко и Ольга Каниськина, волейболист Вадим Хамутцких.

— На последних шести Олимпиадах — трех летних и трех зимних — вы были главным хирургом российской сборной. В чем специфика этой работы?

— В том, чтобы как можно быстрее вернуть спортсмену возможность выступить, максимально нивелировать последствия травмы. О полноценном лечении часто речь не идет. Когда нужна срочная операция, спортсмена везут в специально аккредитованную клинику. Если хирургическое вмешательство можно отложить, то спортсмена отправляют на лечение домой. Но представляете, каково это! Спортсмены готовятся к Олимпиаде всю жизнь, они подходят к ней в наилучшей форме, и никто не хочет упустить чемпионство из-за травмы. Задача врачей — дать человеку возможность использовать этот шанс. Запретить участвовать в соревнованиях можно только в крайнем случае, но это единичные примеры. Чаще же встречаются ситуации, когда после травмы спортсмен оказывается перед нелегким выбором: недолечиться, но быстро вернуться в строй или же хорошо вылечить травму, что потребует длительного времени. В первом случае он остается в обойме, во втором — надолго покидает спорт. Это рискованно: в современном спорте место свободным не бывает. С другой стороны, с недолеченной травмой он может проработать в большом спорте еще год-два, а потом высока вероятность, что покинет его навсегда. Если же травму сразу вылечить кардинально, то карьера может быть долгой.

— Кто чаще обращается к вам за помощью — спортсмены или артисты цирка и балета?

— У нас традиционно немного артистов цирка и балета. Тому есть объяснение — в цирке артисты работают со страховкой. В основном к нам обращаются жонглеры и акробаты с жалобами на боли в спине, которые могут быть вызваны повреждениями связочных структур, компрессионными переломами позвонков. Балетных артистов мы лечим в год не более двух-трех десятков. В основном это артисты Большого театра, театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, учащиеся балетных школ в возрасте 10—12 лет (в это время на растущий организм ребенка увеличивается нагрузка), выпускники балетных училищ, которые активно занимаются перед экзаменами. Слабое место у артистов балета — ахиллово сухожилие, коленный сустав и позвоночник.

— Говорят, что футболисты в отличие от хоккеистов и прочих спортсменов выбирают для лечения не ЦИТО, а иностранные клиники. Вы в чем-то проигрываете?

— Есть очень простое объяснение. Если врач команды контактирует с какой-то клиникой в Германии или Австрии, ему проще и удобнее повезти подопечного лечиться туда, чем оставить в России. Хотя это выйдет и несколько дороже. При этом и техническое обеспечение, и методологическое — примерно на одном уровне. Процент осложнений в хороших российских клиниках и в европейских тоже примерно одинаков. К тому же известные люди, решив лечиться в России, могут получить определенные преимущества. Ведь у нас как: если знаменитость лечится дома, к ней или к нему относятся как к национальному достоянию. Сделают множество повторных анализов, все проверят-перепроверят, а на Западе — это обычный пациент, и отношение к нему точно такое же, как и ко всем остальным. Лично я считаю, что наша медицинская школа — одна из лучших в мире. По крайней мере в области травматологии. Другое дело, что, например, в Германии у врачей более узкая специализация — там человек с проблемой плечевого сустава идет к специалисту, который занимается только плечевым суставом. Естественно, хирург больше набивает руку на конкретных операциях. А мы себе такого позволить пока не можем. У нас травматолог-ортопед обязан делать любые операции. Но курс на узкую специализацию уже наметился. Думаю, через 5—10 лет в России тоже появятся хирурги, которые будут заниматься только определенным видом операций.